Плинтусы в советской литературе

После просмотра (в день родов жены, гыгыгы) отечественного художественного кинофильма "Похороните меня за плинтусом" я сподобился одним вечером прочесть и книгу, которая легла в основу.

Моя родительница, её читавшая, отозвалась о ней как о "кошмар-кошмар-кошмаре" — в том смысле, что ей показалось, что мучения главного героя книги были ужасны.

Супруга, кстати, отозвалась аналогичным образом, но аргументировала это тем, что она читала (вернее, дочитывала) эту книгу после родов, так что ей все казалось кошмар-кошмар-кошмаром.

Отвратное, кстати, выражение — "кошмар-кошмар-кошмар", от него очень сильно отдаёт какой-то тупопёздностью, так что я больше не буду использовать это плохое выражение.

Давайте же поближе взглянем на книгу Павла Санаева "Похороните меня за плинтусом" глазами меня.

Итак, произведение "Похороните меня за плинтусом" является повестью, написанной халтурным переводчиком голливудских фильмов на кассетах в 90-х Павлом Санаевым; Павел Санаев звездного происхождения, но это и так понятно по фамилии. В повести, выдаваемой за автобиографическую, от первого лица описывается фрагмент детства главного героя.

В течение времени, описываемого в книге, мать главного героя живет с любовником, который, кстати, проявляет себя с лучшей стороны как будущий отчим, а сам главный герой живет у бабушки и дедушки.

Сюжетной линии, за которую я так люблю ухватиться и начать поливать говном произведение, в общем-то нет. Я считаю глубоко неправильным и в какой-то степени богохульным считать сюжетом curricullum vitae — то есть "сценарий", в центре которого стоит не какое-то особенное событие, являющееся предметом рассмотрения автора и произведения, а обыденность, при этом такой сценарий может быть и выдуманным, но неотличимым от непридуманного. Примером могут служить кинофильмы вроде "Сто дней после детства", или книги вроде горьковских "Детство" и "В людях".

Не стоит толковать мои слова так, что я отрицаю художественную ценность жизнеописаний; я просто не считаю это сюжетом. Если вам нравится считать биографии сюжетными — ну считайте, на здоровье.

Однако ж книга "Похороните меня за плинтусом" раздроблена на некоторые составные части, наверное, не на главы, а на отдельные рассказы, которые не очень связаны друг с другом драматургически.

Персонажи книги неяркие, и, я считаю, не могут быть яркими. Автор сделал верный ход, никак не изобразив основных действующих лиц. Главный женский персонаж — бабушка героя — изображена нервной, неумной, жуликоватой и лицемерной старой женщиной, которая, тем не менее, не является не то, что абсолютным злом, но даже и вообще каким-либо злом не является.

В уста бабушки автор вложил массу ругательств, но так, что почти сразу становится ясно — она не ругается, она так разговаривает.

Возвращаясь к началу текста (моего). Мне ведь не только жена и мама что-то такое рассказывали, у меня многие знакомые прочли эту книжку и отзывы были аналогичными — ах-ах, ужас-ужас (блять! еще хуже, чем "кошмар-кошмар"!). Я же так и не смог увидеть ужаса.

Во-первых, надо отметить, что к главному герою не прикоснулись и пальцем за всё то время, что он прожил у бабушки и дедушки, во-вторых, главный герой всегда был довольно неплохо накормлен и напоен, ну да разве что редко вымыт в силу мощного фимоза головного мозга бабушки. В-третьих, ребенок честно был отвезен в санаторий, где, надо сказать, неплохо провел время. Все эти слезодавильные штуки вроде "все дети купили сувениров, а мне денег не дали" очень напоминают сопливые голливудские the boy that santa claus forgot и, честно говоря, вызывают не то что бы рвотные рефлексы, но делается как-то не очень приятно — от отечественной книги почему-то всегда многого ждешь. Привыкай к голливудскому штампу, юзернейм.

В-четвертых, бабушка, как страшный тиран, выпускает внука гулять на улицу, где он проваливается в яму с цементом. М-м-м... здесь вот в чем вопрос — бабушка, конечно, дура, ребёнка надо закалять и всё такое, но ребёнок тоже хорош, взял и попёрся в мороз на балкон голый. Это я к тому, что ограничения свободы главного героя, которые не описываются, но подразумеваются, вызваны хорошими чувствами бабушки к самому главному герою, ибо тот не шибко большого ума. Ну, во втором классе.

Основной интерес, конечно, вызывает чувство бабушки к главному герою и чувство матери к главному герою. Чувства дедушки не вызывают интереса, ибо они отражены в книге очень слабо — понятно, что он питает к внуку некоторые тёплые чувства, но роли они не играют. А впрочем, и чувства, наверное, не такие уж тёплые. Ну, неважно.

Бабушка вряд ли испытывает любовь к внуку. Надо отметить, что любовь есть чувство, оказывающее существенное влияние на формирование личности; не бывает, попросту говоря, так, чтобы человек любил кого-то одного, а всех остальных ненавидел либо же был безразличен к ним.

Бабушка в книге не испытывает мало-мальских тёплых чувств вообще ни к кому; напротив, она мнительна, подозрительна, лицемерна (я, кажется, повторяюсь), в постоянном конфликте с супругом, да и вообще весьма конфликтна и вызывает у людей желание держаться от неё как можно дальше. Следовательно, вероятность того, что она любит внука, сильно снижается.

Еще ниже такая вероятность опускается, если рассмотреть моменты, в которых внук ей безразличен — например, во время одного из визитов своей дочери, то есть матери главного героя, бабушка, не стесняясь внука, показывает задницу дочери. Дело в том, что она и не стеснялась внука, она его вообще игнорировала.

Между прочим, аналогичным образом, но намного более несдержанно, она вела себя и с дочкой в её (дочки) детстве, что сводит ценность её слащаво-трагичных рассказов о смерти первого ребенка на нет. Строго говоря, я думаю, что никакого первого ребенка вовсе не было, возможно, что речь идёт о любовнике, который в течение некоторого времени обеспечивал ей жилище в эвакуации, а затем бросил.

Всё это печально, но тут ведь вот какое дело — подобными быдлами весь Союз населён был. Я опять неудачно выразился, Союз не был населен быдлом (хотя тоже как посмотреть), просто и быдла хватало выше крыши. Бабушка — сферическое небыдло в вакууме, она считает себя интеллектуалом якобы засчет своей начитанности, всех остальных считает быдлом, однако верит в гомеопатию, редко моется и генетически неспособна любить.

В этом нет трагедии, поциэнт жить будет, хотя и так уже умер.

А о привязанности бабушки к главному герою можно ответить коротко — МДП в непрекращающейся маниакальной фазе. Шутка, конечно, но если серьезно, то таких бабок выше крыши — одни с собаками, другие с кошками, третьи с внуками. Ничего сверхъестественного, бабка-маньяк весьма знакомый каждому типаж.

Мать главного героя вырывается чуть дальше рамок "быдло/небыдло", ибо любит главного героя, а не навязывается ему, в отличие от бабушки. Сложная ситуация, в которую попадает мать главного героя, заставляет её сделать выбор в пользу любовника, оставив ребёнка бабушке, и, как показывает ход повествования, мать-таки была права.

В действиях матери, несомненно, проглядывает некоторое предательство. С другой стороны, есть сильное подозрение, что ей хотелось кушать. Мальчик, кстати, тоже начал бы задавать неудобные вопросы по поводу того, почему нечего жрать и где папа. Так что в действиях матери больше самопожертвования, чем пожертвования ребенком — в конце концов, она отдала его не в детдом и не на помойке бросила. Не на каждой помойке выдают магнитофоны "Филипс".

Для более верного понимания сути еще требуется порвать шаблон по поводу совместного проживания родителей и детей. Женщину с ребенком бросил муж. Что в этом случае ей делать, наплевать на всё и жить с ребенком? или же подумать о воссоздании нормальной семьи, даже если в этом случае придется пожертвовать некоторым временем, совместно проведенным с ребенком?

В конце концов, в Уголовном кодексе РСФСР не было предусмотрено ответственности для матерей, не проживающих совместно со своими детьми.

Заканчивается книга весьма ожидаемо — бабушка умирает, главный герой начинает жить с матерью.

Таким образом, можно сделать простой вывод: книга является биографией Лидии Санаевой, и неизвестно, вымышленной ли, настоящей ли.

Каждый может написать в жизни одну книгу, ага.