А вот с лепры.
Ну, еще одна балалайка. Случился у меня лыцарь в сияющей чешуе. Красив, как 10–дюймовый член. Трепетный, юный и порочный. Как увидела — так и пропала. Свезло, думаю. Боженька, думаю, любит меня и посылает мне страничку мемуаров к старости. А, может, и порнороман в самом ближайшем времени — издам и прославлюсь, раз такое вдохновение в мою постель ломится, как мотылек в духовку. И вот поверите — нет, сказочная ночь — с сердцебиением и сдавленными воплями под луной. А потом — обыкновенно — утро. А у меня из спальни — вид на туалетошную. Птичка я поздняя, после сердцебиений могу и сутки продавить подушку, а этот — мемуаровый, молодой да ранний. Ходит, шуршит. Пошел отправлять естесственные надобности, слышу. Ну, ничто человеческое нам не чуждо, в полуха слушаю. Потом вполглаза смотрю — дверь открывается и задом пятится свет моих очей. С голой жопой и спущенными штанами. Смешно так пятится в ванную — ножками своими перебирает. Я думаю — что, блять, за хуйня? Бумага там, говорю, ему, висит, говорю. Клубничная. А он мне — да я не могу бумагой. Жопа у меня волосатая снутри и снаружи. Я ее мою, говорит. Водой.
Ну, блять, у неандертальцев свои причуды, думаю. Хуй с ним. Даже бы и внимания не обратила, ага.
Но — ебаный ж ты нахуй — почему бы не помыть потом ванну от говна? Это же ненормально, когда у тебя после ночи любви вся ванна в говне?
Простите.
